Между тем Красная Армия продвигалась по польской территории. В июле 1944 года, когда Святло уже был одним из руководящих офицеров-политработников армии Берлинга, Красная Армия пересекла «линию Керзона» и немедленно создала в городе Люблине Польский комитет национального освобождения, известный как Люблинский комитет. Скоро стало очевидным, что Советы намерены признать этот орган, а не правительство в Лондоне в качестве ядра будущего правительства Польши. Сталин потребовал создания такой администрации, которая смогла бы гарантировать его солдатам возможность вести борьбу против жестокого врага на фронте, не отвлекая силы на защиту тыла против враждебных польских партизанских сил.

Эти острые политические противоречия достигли апогея в 5 часов вечера 1 августа 1944 года, когда население Варшавы подняло восстание против нацистских захватчиков. Генерал Бур-Комаровский, командующий польской армией в Варшаве, имел достаточно продовольствия и вооружения, чтобы развернуть боевые действия в условиях большого города и вести их в течение семи дней. В первые фантастические двадцать четыре часа восстания его армия численностью в сорок тысяч человек захватила у немцев две трети Варшавы. Казалось, победа в руках восставших. Тем более что напротив, на противоположном берегу Вислы, стояли части Красной Армии, располагавшие всеми видами оружия, необходимыми для подавления немецкого сопротивления. Но битва в городе продолжалась два месяца. Части Красной Армии, находившиеся на расстоянии пушечного выстрела от города… ждали.[Автор обходит молчанием факты, что восстание началось без согласования с советским командованием, хотя на сей счет имелась твердая договоренность, что предпринимались безуспешные попытки форсирования Вислы и т.д. (Прим. ред.)] Немцы же медленно и необратимо стали уничтожать Варшаву, квартал за кварталом, оставляя вместо города пустырь.

Вся эта история завершилась столь плачевно лишь по одной причине: у маршала Сталина были иные планы. Поэтому Варшава истекала кровью. 200 тысяч поляков погибли, а с ними потеряло последнюю надежду правительство в изгнании в Лондоне. К моменту, когда части Красной Армии вошли в город, Варшава представляла собой пустыню – физическую, моральную и политическую. Был создан вакуум, и Люблинский комитет и НКВД были готовы заполнить его (НКВД – Народный комиссариат внутренних дел разделял с НКГБ – Народным комиссариатом государственной безопасности функции тайной полиции в Советском Союзе. В 1946 году «комиссариаты» стали «министерствами», в связи с чем НКВД превратился в МВД, а НКГБ – в МГБ.)

Польский народ оказался в руках своих Йозефов Святло.

Патриотизм может принимать различные формы. Святло избрал путь, который поляки за пределами Польши, где бы то ни было в мире, находили трудным для понимания. Как политработник армии Берлинга, он сознавал, что какие-либо разумные политические аргументы невозможны в атмосфере, порожденной войной. Более того, он и другие коммунисты видели, что недостаток объективности, продемонстрированный польским правительством в Лондоне, побудил Сталина больше не доверять Польше. Поэтому требовалось создать в Варшаве правительство, достаточно дружественное па отношению к Сталину и способное ликвидировать его тяжелые подозрения. В то же время это правительство должно было быть достаточно независимым, чтобы отвечать патриотическим чувствам польских коммунистов. Трагедия состояла в том, что эти надежды не оправдались точно так же, как потерпели фиаско и планы лондонского правительства.

В 1944-1945 годах дивизия Костюшко из армии Берлинга продвигалась по Польше, а в это время Святло и его друзья, действуя с крайней жестокостью, преследовали тех, кого они считали враждебно настроенными по отношению к Красной Армии, показывая при этом образцы сталинского террора.

Польские коммунисты стояли перед довольно трудным выбором. В Польше, особенно среди сторонников лондонского эмигрантского правительства, многие считали: те, кто сотрудничает с Советами, предают свою родину. Но по мере того как лондонские поляки активизировали свою антирусскую политику, коммунисты были вынуждены демонстрировать готовность Польши стать политическим, дипломатическим и военным союзником СССР. Это им было необходимо, чтобы убедить Сталина: Польша может и должна управляться самостоятельно.

Поскольку армия эмигрантского правительства повернула оружие против «освободителя», польской коммунистической тайной полиции пришлось действовать все более беспощадно чтобы убедить НКВД: это внутренняя польская проблема, которая может быть разрешена самими поляками, без русского вмешательства.

В своем большинстве поляки были настроены антикоммунистически и антирусски. Они так были ожесточены ужасной войной, что, если бы не присутствие Красной Армии, страна была бы потеряна для русских в течение 24 часов, а за неделю было бы сформировано правительство, полностью враждебное Сталину. Поэтому последний требовал все больших доказательств преданности. И скоро люди, подобные Святло, полностью перекрасились в сталинский колер.

По мере того как сталинское владычество над Польшей становилось реальностью, были сделаны дальнейшие уступки, чтобы внушить русским: Польша может самостоятельно управляться внутри советского блока. Но в это время «холодная война» стала набирать силу, и борьба между сверхдержавами ожесточилась. Судьба Польши была предрешена. Россия требовала от нее только дивизий и сотрудничества, подтверждающего лояльность.

Советские представители занимали все руководящие посты, а тем, кто не соглашался с этим, аппарат тайной полиции скоро показал, что они ошиблись. Одним из руководителей этого аппарата стал Йозеф Святло. Безпека, или «УБ», подобно органам тайной полиции в любом тоталитарном государстве, скоро стала единственной организацией внутри Польши, имевшей вес. Все было подчинено ее нуждам. Лишь один президент Болеслав Берут был посвящен во все ее секреты, но он также знал, что в любой момент «УБ» может быть использована против него самого.

В 1948 году, когда Святло установил контакт с Интеллидженс сервис, предложив работать на нее, центральный аппарат польской тайной полиции состоял из девятнадцати управлений, насчитывавших тысячи людей. Офицеры «УБ» представляли собой новую аристократию. Ее работники получали зарплату в 4-5 раз большую, чем средний квалифицированный промышленный рабочий. Им в первую очередь предоставлялись квартиры, им разрешалось приобретать ценные товары в специальных магазинах, куда обычная публика не допускалась. И если в стране крайне не хватало продовольствия, то в столовых «УБ» в Варшаве подавались изысканные блюда, забытые в Польше с довоенных времен. Работники «УБ» пользовались незаконными привилегиями, и мало кто из них был готов рискнуть потерять свое место, вызвав недовольство советских хозяев. Потому что «УБ» находилось под непосредственным контролем назначенных Кремлем офицеров МВД, возглавлявших местные органы и разделявших высшие посты с польскими коллегами (МВД в то время несло ответственность за контрразведку в СССР и странах-сателлитах). Первое управление «УБ» ведало контрразведкой против иностранных разведывательных служб. Второе управление занималось архивами, цензурой корреспонденции из-за границы и прессой; его возглавлял советский полковник. Третье, четвертое и пятое управления, каждое под двойным руководством польского и русского полковников, занимались внутренними подрывными организациями, актами саботажа в легкой промышленности, подрывной деятельностью в некоммунистических политических партиях. Шестое, восьмое и девятое управления осуществляли руководство концентрационными лагерями и тюрьмами в Польше, вопросами саботажа в тяжелой промышленности и на транспорте. Седьмое управление занималось ведением шпионажа за границей, а одиннадцатое управление вело наблюдение за католической церковью, которая всегда рассматривалась как потенциальный противник.